Диспозитивные права сторон в гражданском процессе
Диспозитивность — от латинского располагаю» — означает возможность лиц, участвующих в деле, распоряжаться правами, которые предоставлены законом, и средствами их защиты по своему усмотрению. Диспозитивность гражданского процесса предопределена диспозитивностью гражданского права и свидетельствует об определенной автономности субъектов спорного материального правоотношения. В основе диспозитивности также лежит принцип равенства граждан перед законом и судом. Гарантией принципа диспозитивности можно рассматривать суд, контролирующий соблюдение законодательства при рассмотрении дела.
Содержание диспозитивности как принципа гражданского судопроизводства предполагает наличие широких прав и свободы распоряжения ими. Принцип диспозитивности находит свое развитие в многочисленных нормах как процессуального, так и материального права. Причем, расширение принципа диспозитивности, наполнение его новым содержанием связано в первую очередь именно с изменениями в материальном (гражданском) праве 10 . Диспозитивность существует в состязательном процессе, возможно поэтому дореволюционные процессуалисты нередко раскрывали понятие состязательности, включая в нее элементы диспозитивности.
Первая составляющая данного принципа — наличие прав и равенство этих прав для соответствующих категорий субъектов гражданских процессуальных правоотношений. Без наличия прав нельзя говорить о возможности ими распоряжаться. Вторая составляющая — возможность осуществления этих прав, наличие выбора в средствах своей защиты. Так, истец вправе предъявить иск или воздержаться от этого, может изменить предмет или основание требования, отказаться от иска, согласиться на заключение мирового соглашения. Ответчик может признать иск полностью или в части, предъявить встречный иск, выразить возражения (материального, процессуального характера) против иска, согласиться с условиями мирового соглашения. При этом возбуждение дела в защиту нарушенных или оспариваемых интересов других лиц ограничено по закону, что соответствует диспозитивности.
Современный ГПК РФ развивает принцип диспозитивности. Например, в случаях, предусмотренных законом, органы государственной власти, органы местного самоуправления, организации или граждане вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц по их просьбе либо в защиту прав, свобод и законных интересов неопределенного круга лиц. Заявление в защиту законных интересов недееспособного или несовершеннолетнего гражданина в этих случаях может быть предъявлено независимо от просьбы заинтересованного лица или его законного представителя (ч. 1 ст. 46 ГПК РФ). Первоначально подобное изменение ГПК РСФСР было введено еще в 2000 г.
Диспозитивность привела к сокращению тех дел, где инициатором их возбуждения выступает прокурор. По современному законодательству прокурор вправе обратиться в суд с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов граждан, неопределенного круга лиц или интересов Российской Федерации, субъектов РФ, муниципальных образований. Заявление в защиту прав, свобод и законных интересов гражданина может быть подано прокурором только в случае, если гражданин по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не может сам обратиться в суд (ч. 1 ст. 45 ГПК РФ).
Практически диспозитивность определяет движение процесса, того, кому принадлежит инициатива в этом механизме, и распространяется на все стадии гражданского судопроизводства. Истец обращается к суду с просьбой возбудить гражданское дело, суд для отказа в принятии иска ограничен основаниями, указанными в законе, стороны вольны распоряжаться предоставленными средствами защиты по своему усмотрению, но под контролем суда. Они вправе обжаловать судебные акты и проч.
Существенным шагом в развитии диспозитивности стало кардинальное изменение пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу, в порядке надзора.
Диспозитивные правомочия сторон и пределы полномочий суда
В связи с вышеизложенным целесообразно рассмотреть вопрос о балансе процессуальных норм, раскрывающих содержание принципов диспозитивности и законности.
Принцип диспозитивности, не поименованный в процессуальном законодательстве, но общепризнанный в процессуальной науке, определяет содержание норм АПК РФ и ГПК РФ, регулирующих состав лиц, участвующих в деле (процессуальное соучастие и замену ненадлежащего ответчика), правила альтернативной и договорной подсудности дел, участия в деле прокурора и иных государственных органов. Данное начало выступает логическим продолжением общей концепции невмешательства государства в частные дела, основанной на положениях ч. 1 ст. 23 Конституции РФ и п. 1 ст. 1 ГК РФ. Принцип законности, в свою очередь, обязывает суд руководствоваться законодательно установленными правилами, регулирующими процесс разбирательства дела, а также применять надлежащие (подлежащие применению в конкретном деле в единообразном толковании) нормы материального законодательства при разрешении дела по существу.
Дискуссия о соотношении этих начал неоднократно разгоралась в литературе при обсуждении вопроса о необходимости и возможности достижения судом в цивилистическом процессе объективной истины. Однако, не имея намерения возобновить данную дискуссию в теории, обратим внимание на значение этого вопроса для практики. Речь идет о некоторых спорных моментах, возникающих при внесении судом корректив в реализацию сторонами их диспозитивных правомочий.
Так, при обращении в суд истец самостоятельно определяет способ защиты, основание и предмет иска, размер исковых требований. По общему правилу гражданского судопроизводства суд, рассматривающий данное обращение, не вправе изменять предмет, основание и иным образом по собственной инициативе выходить за пределы заявленных требований [1] .
Вместе с тем не так однозначен вопрос относительно невмешательства суда в определение юридического основания заявленных требований. Положения АПК РФ, возлагающие на истца обязанность указания при обращении в арбитражный суд на законы и иные нормативные правовые акты, на которых основаны его требования, свидетельствуют о том, что юридическое основание для их удовлетворения выбирает исключительно заявитель. Поскольку в случае неисполнения им данной обязанности заявление остается без движения по причине несоблюдения требований к содержанию, установленных законом (п. 4 ч. 2 ст. 125 АПК РФ), в отличие от неправильного указания цены иска, возможность исправить которое закон предоставляет суду (ч. 3 ст. 103 АПК РФ). Таким образом, очевиден вывод, что рассмотрение арбитражным судом иска без определения истцом юридического основания своих требований по формальным признакам, определенным процессуальным законом, невозможно.
Неоднократно высказывалось мнение, что такое регулирование, во-первых, обусловлено особенностями арбитражного процесса, в котором участвуют юридические лица и иные субъекты, имеющие возможность использования квалифицированной юридической помощи для защиты своих интересов, во-вторых, обеспечивает его оперативность. Однако даже наличие фактической возможности использования заявителем (в том числе физическим лицом) профессиональной помощи при подготовке обращения в суд не снимает проблему определения полномочий последнего. А продолжительность состояния правовой неопределенности заявителя, считающего свои права нарушенными, с отказом в рассмотрении его заявления по формальным основаниям лишь увеличивается.
При этом в силу принципа законности суд обязан разрешить дело на основе «надлежащей» нормы, принять законное и обоснованное решение (ст. 6 АПК РФ, ч. 1 ст. 195 ГПК РФ). Исполнение данной обязанности, по общему правилу, не поставлено в зависимость от реализации участвующими в деле лицами своих диспозитивных правомочий. Исключение, в силу прямого указания закона, составляет применение судом положений об исковой давности (ч. 2 ст. 199 ГК РФ). Исходя из этого представляется возможным утверждать, что в случае некорректной ссылки заявителя на нормы, не подлежащие применению к соответствующим правоотношениям, суд не может и не должен лишь на этом основании отказывать в судебной защите.
Этот вывод подтверждают нормы АПК РФ и ГПК РФ, предусматривающие в качестве основания для отмены судебного акта неправильное применение судом норм материального права, выражающееся в том числе в такой форме, как неприменение закона, подлежащего применению (п. 1 ч. 2 ст. 270, п. 1 ч. 2 ст. 288 АПК РФ, п. 1 ч. 2 ст. 330 ГПК РФ). Таким образом, суд, считающий правомерным восстановление нарушенного права путем оказания того способа защиты, который истребует истец, и отказывающий в этом по мотиву ссылки истца на закон, не подлежащий применению, фактически самоустраняется от реализации своих правомочий по разрешению дела на основании закона, подлежащего применению.
Однако данный вывод вызывает у практиков контраргумент о нарушении при таком подходе принципов диспозитивности и состязательности в случаях, когда заявителем не просто ошибочно указана норма, не подлежащая применению к спорным отношениям, а избран «неподходящий» способ защиты нарушенного или оспоренного права. Может показаться, что если суд, выявив несоответствие юридического основания иска обстоятельствам дела, определит предмет доказывания, укажет на недостающие доказательства и разрешит заявленное требование на основании надлежащей нормы, то он фактически «окажет услугу» истцу. Вместе с тем возможна и обратная ситуация, когда суд, не согласившись с основанием, правомерно указанным истцом, отказывает в удовлетворении заявленных требований, мотивируя данное решение необходимостью использования иного юридического основания, которое вышестоящая инстанция впоследствии признает не подлежащим применению [2] .
Такого рода и иные ситуации иллюстрируют имеющую место дискуссию о наличии или отсутствии у суда права на правовую «переквалификацию» оснований разрешения спорных правоотношений в рамках, устанавливаемых принципом диспозитивности.
Представляется, что ключевым критерием для разграничения ситуаций, в которых суд вправе либо не вправе рассматривать дело на основе изменения тех исходных данных вопроса «права», которые названы ему истцом, выступает, условно говоря, объект переквалификации. Если таковым является избранный истцом способ защиты, то, по всей видимости, возможность разрешить дело с учетом самостоятельно сделанной в этой части корректировки у суда отсутствует.
К примеру, в ситуациях, когда суд, исследовав обстоятельства дела, видит необоснованность требования, заявленного со ссылкой на норму ст. 395 ГК РФ, поскольку есть основания для применения положений о неустойке, допустимым видится лишь отказ в удовлетворении заявленного требования. Если же, например, заявляя требование о возмещении убытков, истец ссылается не на ту норму об обязательствах (договорных или внедоговорных), представляется, что суд с учетом фактических обстоятельств дела обязан применить надлежащую норму закона. В данном случае «переквалификация» юридического основания иска не влечет изменение способа защиты, избранного заявителем.
При этом способом защиты является не норма права, на которую ссылается или не ссылается истец, а предусмотренные ею средства, «с помощью которых могут быть достигнуты пресечение, предотвращение, устранение нарушений права, его восстановление и (или) компенсация потерь, вызванных нарушением права» [3] . М.А. Рожкова отмечает, что способ защиты прав по сути олицетворяет ту непосредственную цель, которой добивается субъект защиты, полагая, что таким образом пресечет нарушение (или оспаривание) своих прав и восполнит понесенные потери, возникшие в связи с нарушением, либо иным образом сгладит его негативные последствия [4] . Соответственно, если истец добивается конкретной цели — получить возмещение причиненных ему убытков — и обращается в суд с соответствующим требованием, обосновывая его фактическими обстоятельствами дела и подкрепляя доказательствами, ссылка не на ту норму права или статью не может, на наш взгляд, выступать основанием для отказа в судебной защите.
Задача суда состоит не в том, чтобы выбрать за истца способ защиты, конкретное средство и «подобрать» под него доказательства. Она видится в том, чтобы надлежащим образом (с учетом требований процессуального закона) и квалифицированно (на основе правильного применения норм материального права) разрешить представленный на его рассмотрение вопрос о возможности использования избранного заявителем способа и (или) средства защиты к фактическим обстоятельствам нарушения права этого лица. Если входе процесса суд выявляет надлежащее юридическое основание заявленного требования (норму права, подлежащую применению к спорному правоотношению), то он должен не молча наблюдать за неверным ходом процесса, а руководить им, корректировать, направлять. Для этого суду предоставлено полномочие определять предмет доказывания по делу — обстоятельства, имеющие значение для его правильного рассмотрения (ч. 2 ст. 65 АПК. РФ, ч. 2 ст. 56 ГПК РФ [5] ), а также право предложить сторонам представить дополнительные доказательства (ч. 2 ст. 66 АПК РФ [6] , ч. 1 ст. 57 ГПК РФ).
В ином случае позиция суда в цивилистическом процессе сводилась бы лишь к наблюдению за тем, как стороны (иные участвующие в деле лица) реализуют свои диспозитивные правомочия, с последующей констатацией в судебном решении — что надо было делать, а что не следовало. Представляется, что такой сугубо формальный подход не отвечает целям правосудия, понимаемого как «правый суд, решение по закону, по совести. правда» [7] (В.А. Рязановский называет такой целью достижение материальной истины [8] ), а является юридическим аналогом игры в «морской бой» — попал в ссылку на нужную норму или не попал, угадал, как надо было представить свою позицию, или не угадал. И эта игра будет повторяться при следующем обращении в суд с тем же требованием, но имеющим уже другое юридическое основание («авось», правильное в этот раз).
Немногим менее века назад В.А. Рязановский говорил в какой-то степени о том же, отмечая, что нельзя рассматривать принцип диспозитивности как безусловное и непреложное начало: «. государство заинтересовано в организации процесса. Оно не может допустить, чтобы гражданский процесс служил только формальной истине, чтобы правосудие. расходилось с задачами правопорядка и было подчинено интересам отдельных лиц. Обладателю субъективного гражданского права принадлежит автономия в распоряжении своим правом до процесса, но если он обратился к суду, то и должен считаться с организацией процесса, созданной государством не только в его личных интересах, а, прежде всего, в интересах целого, в интересах всего государства. А интересы целого требуют, чтобы процесс служил к охране правопорядка, целям раскрытия материальной истины. Таким образом, от усмотрения субъекта права зависит, обратиться или нет к суду, дальше уже дело государства организовать процесс наиболее целесообразно для охраны правопорядка» [9] .
Что касается нарушения состязательного начала в вышерассмотренных ситуациях, представляется, что таковое в принципе отсутствует. В содержание принципа состязательности цивилистического процесса классически включается два элемента: распоряжение фактами и распоряжение доказательствами [10] . Это подразумевает запрещение суду решать дело на основании фактов, не заявленных сторонами, и самостоятельно собирать доказательства.
Очевидно, что действие принципа состязательности само по себе не затрагивает распоряжение участвующими в деле лицами своими правами в отношении вопросов права. Это подтверждают и нормы действующего арбитражного процессуального законодательства, раскрывающие содержание данного принципа (ст. 9, ч. 1 ст. 65 АПК РФ). Помимо этого, в контексте рассматриваемого вопроса обращает на себя внимание норма ч. 2 ст. 65 АПК РФ, в силу которой арбитражный суд устанавливает обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения дела, на основании требований и возражений лиц, участвующих в деле, в соответствии с подлежащими применению нормами материального права. ГПК РФ аналогичных норм не содержит, впрочем как и требования об указании юридического основания заявляемого иска.
Таким образом, неуказание или неправильное указание заявителем юридического основания своего требования не должно расцениваться как фактор, препятствующий возбуждению судебного производства или разрешению дела по существу в силу принципа диспозитивности цивилистического процесса. В связи с этим необходимо, во-первых, исключение из процессуального законодательства положений, закрепляющих формальный подход к разрешению данного вопроса, а во-вторых, законодательное определение полномочий суда по принятию судебного акта на основании надлежащей правовой нормы независимо от наличия ссылки на нее истцом в качестве общего правила за исключением случаев, прямо предусмотренных законом, а также случаев, когда такое изменение юридического основания влечет изменение избранного истцом способа/средства правовой защиты.
ПРИНЦИП ДИСПОЗИТИВНОСТИ В ГРАЖДАНСКОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ
В. Жуйков, заместитель Председателя Верховного Суда РФ, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист РФ.
Принцип диспозитивности обеспечивает лицам, участвующим в деле, свободное распоряжение своими материальными и процессуальными правами, связанными с возникновением, движением (переходом из одной стадии в другую) и окончанием процесса по делу.
Принцип диспозитивности находит свое развитие в многочисленных нормах как процессуального, так и материального права.
Причем расширение принципа диспозитивности, наполнение его новым содержанием связано в первую очередь именно с изменениями в материальном (гражданском) праве.
В 1991 году были приняты Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик, в соответствии с которыми субъекты гражданских правоотношений получили значительно более широкие, чем ранее, возможности распоряжаться своими правами, а контроль государства, в том числе и одного из его органов — суда, за осуществлением гражданских прав был ослаблен.
Важнейшим для определения нового содержания принципа диспозитивности явилось положение ст. 5 названных Основ: «Граждане и юридические лица ПО СВОЕМУ УСМОТРЕНИЮ распоряжаются принадлежащими им гражданскими правами, в том числе ПРАВОМ НА ИХ ЗАЩИТУ» (выделено мной. — В. Ж.). Аналогичная норма была включена в 1994 году в ст. 9 ГК РФ.
Принципиальные изменения в материальном праве повлекли необходимость соответствующих изменений в праве процессуальном.
Принцип диспозитивности находится в самой тесной связи с принципом состязательности (оба эти принципа гармонично дополняют друг друга) и в некоторой конкуренции с принципом законности.
Новое содержание принципа диспозитивности в гражданском процессе (так же как и принципа состязательности) было определено в результате изменений и дополнений ГПК 1964 года, внесенных в него Федеральным законом, принятым Государственной Думой 27 октября 1995 г. и введенным в действие с 9 января 1996 г.
Положения, определяющие новое содержание принципа диспозитивности, которые оправдали себя на практике, включены в ГПК РФ; в нем также нашло дальнейшее развитие этого принципа и учтены (в подразделе III) особенности его действия в производстве по делам, возникающим из публичных правоотношений.
По общему правилу, ВОЗНИКНОВЕНИЕ ГРАЖДАНСКОГО ПРОЦЕССА (ВОЗБУЖДЕНИЕ ГРАЖДАНСКОГО ДЕЛА) ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО ПО ЗАЯВЛЕНИЮ ЗАИНТЕРЕСОВАННОГО ЛИЦА, т.е. лица, обратившегося в суд за защитой СВОИХ (выделено мной. — В.Ж.) прав, свобод и законных интересов (ч. 1 ст. 3, ч. 1 ст. 4 ГПК).
Данное правило реализует положения, закрепленные в конституционном праве (ст. 46 Конституции РФ) и в гражданском праве (ст. 5 Основ гражданского законодательства и ст. 9 ГК РФ), согласно которым реализация права на судебную защиту и осуществление гражданских прав зависит от собственного усмотрения гражданина или организации.
Исключение составляют случаи, прямо предусмотренные ГПК РФ или другими федеральными законами, когда гражданский процесс может быть начат (возбуждено гражданское дело) по заявлению лица, выступающего от своего имени, но в защиту прав, свобод и законных интересов другого лица либо неопределенного крута лиц или в защиту интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований (ч. 2 ст. 4, ч. 1 ст. 45, ч. 1 ст. 46 ГПК).
Эти исключения имеют целью, во-первых, защиту прав, свобод и законных интересов отдельных лиц, которые по объективным, уважительным причинам не в состоянии самостоятельно защищать свои права. Установление таких исключений в полной мере вытекает из закрепленного в ст. 7 Конституции РФ положения о том, что Российская Федерация является социальным государством.
Следовательно, к лицам, в защиту прав, свобод и законных интересов которых допустимо возбуждение гражданских дел по заявлениям других лиц, могут быть отнесены только граждане, которые, как указано в ч. 1 ст. 45 ГПК, по состоянию здоровья, возрасту, недееспособности и другим уважительным причинам не могут сами обратиться в суд.
Этот вывод вытекает также из самой редакции ч. 1 ст. 45 ГПК, из которой следует, что прокурор не имеет права на обращение в суд в защиту прав юридических лиц; сказано лишь о его праве на обращение в суд в защиту прав, свобод и законных интересов граждан, ибо для юридических лиц причин, по которым они были бы не в состоянии сами обратиться в суд, просто не существует.
Во-вторых, указанные исключения имеют целью защиту публичных интересов (Российской Федерации, ее субъектов и муниципальных образований в целом), а также защиту прав неопределенного круга лиц (такого круга лиц, который невозможно индивидуализировать), что также представляется вполне оправданным.
В указанных целях, как установил ГПК РФ, в суд вправе обращаться: прокурор — в силу своего статуса в гражданском судопроизводстве, определенного в ч. 1 ст. 45 ГПК; органы государственной власти, органы местного самоуправления, организации и граждане — в случаях, прямо предусмотренных федеральным законом (ч. 1 ст. 46 ГПК).
Необходимо отметить, что, допуская в указанных выше случаях возбуждение гражданских дел в защиту прав других лиц, ГПК РФ лишь в незначительной степени ограничивает принцип диспозитивности, поскольку, во-первых, возможность возбуждения гражданских дел в защиту прав других лиц ГПК обусловливает рядом существенных обстоятельств и, во-вторых, предоставляет лицам, в защиту прав которых возбуждено дело, реальные возможности участвовать в его разбирательстве и самостоятельно распоряжаться своими процессуальными и материальными правами.
Так, органы государственной власти, органы местного самоуправления, организации и граждане вправе (в случаях, предусмотренных федеральными законами) обращаться в суд с заявлениями в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц (граждан) только по их просьбе — кроме, разумеется, случаев подачи заявления в защиту законных интересов недееспособного или несовершеннолетнего гражданина (ч. 1 ст. 46 ГПК).
Следовательно, в таких случаях орган государственной власти, орган местного самоуправления, организация или гражданин должен указать в своем заявлении федеральный закон, предоставляющий ему право на обращение в суд в защиту прав, свобод и законных интересов другого лица, и представить суду документ, подтверждающий соответствующую просьбу заинтересованного лица (его заявления и т.п.).
Прокурор, как вытекает из содержания ч. 1 ст. 45 ГПК, вправе обратиться в суд в защиту прав гражданина независимо от его просьбы, однако он в силу ч. 3 ст. 131 ГПК обязан в своем заявлении обосновать невозможность предъявления иска самим гражданином.
Совершенно очевидно, что утверждение прокурора в своем заявлении о невозможности гражданина самому предъявить иск может быть признано обоснованным и достаточным для принятия этого заявления к производству суда только при условии, что оно подтверждено соответствующими документами, приложенными к заявлению (медицинским заключением о состоянии здоровья заинтересованного лица, исключающем для него возможность обращения в суд, копией свидетельства о его рождении, копией решения суда о признании этого лица недееспособным с отметкой о вступлении решения в законную силу и т.п.).
Далее, ГПК устанавливает, что лицо, в интересах которого начато дело, извещается судом о возникшем процессе и участвует в нем в качестве истца (ч. 2 ст. 38). Следовательно, это лицо обладает всеми процессуальными правами, в том числе и правом изменить основание или предмет иска, увеличить или уменьшить размер исковых требований либо отказаться от иска (ст. ст. 35, 39, 45, 46 ГПК); отказ этого лица от иска влечет прекращение производства по делу на общих основаниях (ч. 2 ст. 45, ч. 2 ст. 46, абз. 4 ст. 220 ГПК).
Таким образом, принцип диспозитивности обеспечивает в гражданском судопроизводстве положение, в соответствии с которым никто, кроме самого заинтересованного лица (исключая случаи, прямо предусмотренные ГПК и другими федеральными законами, когда при изложенных выше условиях возможно иное), не вправе обращаться в суд за защитой его прав, свобод и законных интересов. В принятии заявлений, поданных в суд в нарушение этого принципиального положения, следует отказывать как не подлежащих рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства (п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК).
С правом заинтересованного лица решать по своему усмотрению вопрос о возбуждении гражданского дела тесно связаны некоторые другие его полномочия, основанные на принципе диспозитивности. Так, только истцу принадлежит право определить: ответчика (лицо, к которому он предъявляет свое требование), указав в исковом заявлении наименование этого лица, его место жительства или место нахождения; предмет иска (свое материально-правовое требование к ответчику); основание иска (обстоятельства, на которых он основывает свое требование).
Указание в исковом заявлении на ответчика, предмет и основание иска определяет весь дальнейший ход процесса: подведомственность и подсудность дела; лиц, участвующих в деле; обстоятельства, имеющие значение для дела и подлежащие доказыванию; пределы рассмотрения и разрешения дела.
Так, в зависимости от статуса истца и указанного им ответчика (являются они физическими или юридическими лицами), а также характера его материально-правового требования определяется, по общему правилу, подведомственность дела (суду общей юрисдикции или арбитражному суду).
В зависимости от места жительства или места нахождения указанного истцом ответчика определяется, по общему правилу, территориальная подсудность дела.
Обстоятельства, имеющие значение для дела, и предмет доказывания определяются на основании указанных истцом предмета и основания иска; суд принимает решение только по заявленному требованию, выйти за его пределы суд вправе только в случаях, предусмотренных федеральным законом (ч. 3 ст. 196 ГПК).
ГПК 1964 года, ограничивая принцип диспозитивности, предоставлял суду широкое право выйти за пределы заявленных истцом требований — он мог сделать это «в зависимости от выяснившихся обстоятельств дела. если это необходимо для защиты прав и охраняемых законом интересов государственных предприятий, учреждений, организаций, колхозов, иных кооперативных организаций, их объединений, других общественных организаций или граждан».
В 1995 году в результате внесенных в ГПК изменений, направленных на расширение принципа диспозитивности, возможность судебного усмотрения в решении вопроса о праве выхода суда за пределы заявленных истцом требований была несколько ограничена и установлено, что суд вправе это сделать (кроме случаев, предусмотренных федеральным законом), «если признает это необходимым для защиты прав и охраняемых законом интересов истца» (ст. 195 ГПК РСФСР в ред. Федерального закона от 27 октября 1995 г.). Таким образом, право суда присудить по своему усмотрению истцу больше, чем он просил, все еще сохранялось.
По новому ГПК такого права у суда нет и судебное усмотрение в решении данного вопроса полностью отменено, что свидетельствует о дальнейшем и значительном расширении принципа диспозитивности и ограничении в этой сфере полномочий суда.
В настоящее время суд первой инстанции, выходя за пределы заявленного истцом требования, обязан указать в решении федеральный закон, предоставляющий ему такое право в данном деле.
Например, суд на основании п. 2 ст. 166 ГК вправе по своей инициативе выйти за пределы заявленного требования и применить последствия недействительности ничтожной сделки. Но сделать это в отношении оспоримой сделки он не может.
Принцип диспозитивности определяет содержание норм ГПК, регулирующих состав лиц, участвующих в деле (процессуальное соучастие и замену ненадлежащего ответчика).
Истец по своему усмотрению может предъявить иск как к одному, так и к нескольким ответчикам — ст. 40 ГПК. Такой иск, если на него распространяется общее правило территориальной подсудности, предъявляется в суд по месту жительства или месту нахождения одного из ответчиков по выбору истца (ч. 1 ст. 31 ГПК). Например, при солидарной обязанности нескольких должников кредитор вправе предъявить иск как ко всем должникам, так и к любому из них по своему усмотрению (ст. 323 ГК).
При предъявлении иска к части должников суд не вправе по своей инициативе, без согласия истца, привлечь остальных должников к участию в деле в качестве соответчиков. Суд обязан разрешить дело по тому иску, который предъявлен, и только в отношении тех ответчиков, которые указаны истцом.
Только в случае невозможности рассмотрения дела без участия соответчика или соответчиков «в связи с характером спорного правоотношения» суд привлекает его или их к участию в деле по своей инициативе (ч. 3 ст. 40 ГПК). Мотивы, по которым суд признает невозможным рассмотреть данное дело без участия соответчика или соответчиков, должны быть приведены им в соответствующем определении. Данное определение и копии искового заявления необходимо направить лицам, привлеченным судом в качестве соответчиков. Например, в связи с характером спорных правоотношений необходимость привлечения судом соответчиков возникает по делам о признании недействительным ордера на жилое помещение, о признании недействительной сделки (когда в ордер включено, а в сделке участвовало несколько лиц, а иски предъявлены только к некоторым из них).
Истец может предъявить иск и к ненадлежащему ответчику, т.е. лицу, которое не несет перед ним ответственности. Замена ненадлежащего ответчика надлежащим (это влечет выбытие из дела первого и вступление в него второго) возможна только по ходатайству истца или с его согласия. Если истец не согласен на замену ненадлежащего ответчика (например, когда ходатайство об этом заявлено надлежащим ответчиком), суд не вправе привлечь надлежащего ответчика к
Диспозитивные права и обязанности сторон.
Читайте также:
|
Загрузка...